Неточные совпадения
Свой слог на важный лад
настроя,
Бывало, пламенный творец
Являл нам своего героя
Как совершенства образец.
Он одарял предмет любимый,
Всегда неправедно гонимый,
Душой чувствительной, умом
И привлекательным лицом.
Питая жар чистейшей страсти,
Всегда восторженный герой
Готов был жертвовать собой,
И
при конце последней части
Всегда наказан был порок,
Добру достойный был венок.
— Теперь, — сказал Грэй, — когда мои паруса рдеют, ветер хорош, а в сердце моем больше счастья, чем у слона
при виде небольшой булочки, я попытаюсь
настроить вас своими мыслями, как обещал в Лиссе.
Клим понял, что Варавка не хочет говорить
при нем, нашел это неделикатным, вопросительно взглянул на мать, но не встретил ее глаз, она смотрела, как Варавка, усталый, встрепанный, сердито поглощает ветчину. Пришел Ржига, за ним — адвокат, почти до полуночи они и мать прекрасно играли, музыка опьянила Клима умилением, еще не испытанным,
настроила его так лирически, что когда, прощаясь с матерью, он поцеловал руку ее, то, повинуясь силе какого-то нового чувства к ней, прошептал...
Деньги
при сдаче получает сполна, а до того в хозяйском доме живет, по полугоду живут, и что только они тут
настроят над хозяевами-то, так только святых вон понеси!
При колеблющемся свете месяца вся картина прииска грустно
настраивала душу.
Вот что писал Сенека своему другу: «Ты хорошо делаешь, любезный Люциний, что стараешься сам своими силами держать себя в хорошем и добром духе. Всякий человек всегда может сам себя так
настроить. Для этого не нужно подымать руки к небу и просить сторожа
при храме пустить нас поближе к богу, чтобы он нас расслышал: бог всегда близко к нам, он внутри нас. В нас живет святой дух, свидетель и страж всего хорошего и дурного. Он обходится с нами, как мы обходимся с ним. Если мы бережем его, он бережет нас».
Ко времени пикника сердце барона, пораженное эффектом прелестей и талантов огненной генеральши, будет уже достаточно тронуто, для того чтоб искать романа; стало быть, свобода пикника, прелестный вечер (а вечер непременно должен быть прелестным), дивная природа и все прочие аксессуары непременно должны будут и барона и генеральшу привести в особенное расположение духа,
настроить на лад сентиментальной поэзии, и они в многозначительном разговоре (а разговор тоже непременно должен быть многозначительным), который будет состоять большею частию из намеков, взглядов, интересных недомолвок etc., доставят себе несколько счастливых, романтических минут, о которых оба потом будут вспоминать с удовольствием, прибавляя
при этом со вздохом...
Вскоре Васильев решительно примкнул к профессорской партии Будиловича и явился яростным русификатором. Его очень жаловал дряхлый министр народного просвещения граф И. Д. Делянов, — кажется, Васильев лечил его.
При частых наездах своих в Петербург Васильев все время
настраивал Делянова на усиление русификации университета. Все яснее нам становилось, что Васильев — ловкий пройдоха-карьерист и в научном отношении совершенное ничтожество.
Граф Иосиф Янович не успел поблагодарить княжну, как она уже отошла от него к другим гостям.
При прощании, когда он взял ее руку, чтобы поцеловать, он ощутил в своей руке ключ. «Это, быть может, тот же ключ, которым пользовался Никита!» — мелькнуло в его уме, но он поспешил отогнать от себя эту злобную мысль. Он постарался, напротив,
настроить себя на более веселые мысли.